Пентагон ограничил применение Украиной американских дальнобойных средств по целям в глубине территории России — об этом сообщил крупный американский деловой изданий в материале со ссылкой на источники в оборонном ведомстве США. По данным публикации, с конца весны действует режим, запрещающий Киевe наносить удары с использованием американских ракет большой дальности по объектам далеко за линией фронта. Решение объясняется попыткой подтолкнуть Москву к участию в переговорах о прекращении огня или шире — к мирным контактам.
Ключевой в этом контексте стала система Army Tactical Missile System (ATACMS) — высокоточное оружие армейского класса, запускаемое с пусковых установок HIMARS. По информации собеседников издания, по крайней мере один официальный запрос Киева на применение ATACMS по цели на территории Российской Федерации был отклонен в рамках специального механизма согласования. Этот «фильтр» разработан в офисе замглавы Пентагона по политике Элбриджа Колби и распространяется не только на американские системы, но и на вооружения европейских партнеров, если те завязаны на американскую разведывательную информацию или компоненты.
Смысл механизма — заранее прописать правила использования западных дальнобойных средств так, чтобы избежать эскалации, которую в Вашингтоне считают вероятной в случае ударов в глубине России. Речь не о полном запрете ответа на атаки, а о географии и типах целей: оборонное ведомство США, как утверждает публикация, последовательно отклоняет операции, которые могут быть восприняты Москвой как выход за рамки «управляемого риска».
По версии источников, линия Пентагона вписана в более широкий курс администрации, стремящейся поддерживать военную устойчивость Украины, но одновременно оставлять окно для дипломатии. Идея в том, что удержание Киевом от глубинных ударов снизит градус взаимных красных линий и создаст условия, при которых Кремль сочтет переговорный стол менее затратной альтернативой. Насколько эффективна такая логика, остается предметом споров, но именно ей в Вашингтоне объясняют текущие ограничения.
Практическое значение для поля боя очевидно. ATACMS в зависимости от модификации способны поражать цели на дальностях более 150–300 км, а кассетные варианты — накрывать крупные скопления техники и аэродромные объекты. Для Украины это инструмент, который мог бы системно разрушать тыловую инфраструктуру, нарушать логистику и ослаблять авиационную активность противника. Отложенное или дозированное применение таких средств вынуждает Киев искать альтернативы — от ударов БПЛА собственной разработки до использования ракет меньшей дальности по приграничным районам.
В самой логике ограничений есть и юридическая, и политическая составляющие. Юридическая — потому что США как поставщик и как обладатель ключевых технологий вправе устанавливать условия конечного использования. Политическая — потому что любое применение ракет за пределами зоны боевых действий неизбежно интерпретируется как шаг к расширению войны, с риском ответных действий и вовлечения третьих стран. Пентагон стремится сохранить поддержку союзников, среди которых подходы к эскалационным рискам различаются.
Киев традиционно настаивает на праве уничтожать военные цели, откуда ведутся атаки на украинскую инфраструктуру, независимо от того, находятся ли они в приграничье или в глубине России. С украинской точки зрения, искусственные ограничения дают противнику «убежища безопасности», повышают его свободу маневра и затягивают войну. Позиция Вашингтона более прагматична: приоритет — удержать стратегический баланс, не доводя ситуацию до прямой конфронтации НАТО и России.
Москва, в свою очередь, неизменно трактует любые поставки дальнобойного вооружения Киеву как «эскалацию» и «прямое вовлечение» западных стран. На этом фоне в США и Европе укоренился принцип «калиброванной помощи»: предоставлять Украине качественные возможности, но с поэтапным наращиванием и с политическими предохранителями. Механизм Колби — один из таких предохранителей.
Важно и то, что ограничения касаются не только «железа», но и связанного с ним пакета — разведданных, целеуказания, программного обеспечения, запчастей. Если оружие союзника использует американские данные или компоненты, применение по определенным координатам автоматически попадает в поле согласования. Это объясняет, почему «европейские» системы не всегда избавляют Киев от американского вето.
Сторонники более жесткой линии утверждают, что страх перед эскалацией работает в пользу Москвы: чем больше Запад сдерживает Украину, тем свободнее Кремль атакует, рассчитывая на безнаказанность. Они напоминают, что российские войска регулярно наносят удары по критической инфраструктуре Украины, а фронт держится во многом благодаря западной поддержке. По их мнению, возможность бить по тылу противника сокращает длительность войны и снижает общие риски.
Оппоненты предупреждают о непредсказуемости ответных шагов. В их аргументации — риск расширения географии ударов по государствам-партнерам, попытки России применить новые формы давления, включая энергетическое и информационное, а также угрозы применения нестратегических ядерных средств. В этих условиях «коридор ответственности» США за каждую передачу и каждое согласование приобретает максимальное значение.
Отдельно стоит упомянуть внутренняя динамику принятия решений в Вашингтоне. Любые изменения в политике использования оружия отражают баланс сил между военным истеблишментом, дипломатами и политическим руководством. Пентагон отвечает за оценку рисков и военных последствий, Госдеп — за международные последствия и коалиционную дисциплину, Белый дом — за конечную политическую рамку. Решение по дальнобойным ударам — следствие именно этой многоуровневой согласовательной модели.
На тактическом уровне запрет на «глубокие» удары подталкивает Киев к асимметричным решениям. Украина наращивает производство дальнобойных дронов и крылатых средств собственной разработки, пробует комбинированные атаки по объектам обеспечения — складам, узлам связи, железнодорожным развязкам. Такой подход менее зависим от внешних санкций по применению: риск эскалации при использовании национальных средств формально ниже, хотя и не исчезает.
Для европейских столиц ситуация двоякая. С одной стороны, страны ЕС заинтересованы в укреплении обороны Украины, чтобы сдержать российские наступательные планы и выиграть время для собственной военной модернизации. С другой — им приходится учитывать реакцию США, без которых коалиционная поддержка будет менее эффективной. Отсюда попытки создать гибкие формулы: часть систем поставляется с «ограничительными рамками», часть — с более широким мандатом, но с меньшей зависимостью от американских составляющих.
Какие сценарии возможны дальше? Первый — сохранение нынешнего режима, когда дальнобойные американские средства применяются преимущественно по целям на оккупированных территориях Украины и в приграничных районах, без «глубины». Второй — условная либерализация при ухудшении ситуации на фронте или при крупной атаке на критическую инфраструктуру, когда политическая цена сдерживания станет выше цены эскалации. Третий — усиление ограничений в обмен на продвижение дипломатических треков, если появится шанс на переговоры с предметной повесткой.
Для Украины ключевой задачей остается функциональная устойчивость фронта: ПВО, контрбатарейная борьба, логистика и ротация. Дальнобойные ракеты — важный, но не единственный инструмент. Сочетание беспилотных средств, ударной авиации, ракет средней дальности и электронного подавления может частично компенсировать «вакуум» в глубинных ударах. Системная интеграция разведданных — от спутников до наземных сенсоров — повышает эффективность каждого пуска и каждую миссию делает «дешевле» в стратегическом смысле.
Наконец, дипломатическая составляющая никуда не исчезает. Войны заканчиваются либо капитуляцией одной стороны, либо договором, к которому стороны приходят под влиянием военных и экономических фактов. В этой логике ограничение ударов в глубине России — это попытка удержать «лестницу деэскалации» доступной, не закрывая для Кремля политически приемлемый выход. Насколько такой расчет оправдается — будет зависеть от динамики на фронте, устойчивости коалиции и готовности сторон к компромиссам, которые сегодня кажутся невозможными.
Сводно: Пентагон с конца весны блокирует применение Украиной американских дальнобойных средств по целям в глубине России, ключевым образом — ATACMS. Работает формализованный механизм согласования, связанный с использованием американских технологий и разведданных, разработанный в офисе замглавы Пентагона по политике. Ограничения объясняются стремлением сдержать эскалацию и сохранить окно для дипломатии, но они же обостряют дискуссию о том, что быстрее приблизит окончание войны — сдерживание или расширение возможностей ответных ударов.
