Верховный суд Республики Корея поставил точку в многолетней тяжбе вокруг “Baby Shark”, отклонив иск американского композитора о нарушении авторских прав. Суд подтвердил выводы нижестоящих инстанций: произведение истца не содержит таких самостоятельных творческих изменений народной мелодии, на которой оно основано, чтобы считаться отдельным охраняемым произведением. По формулировке суда, с точки зрения обычных общественных представлений переработка недостаточна для признания новой самостоятельной работы.
Суть спора сводилась к истокам знаменитой детской песенки: американский автор в 2011 году написал композицию, вдохновившись лагерным мотивом, широко известным в устной традиции. “Baby Shark” восходит к тому же фольклорному источнику. Композитор настаивал, что именно его версия была нарушена, однако корейские суды на всех уровнях заняли позицию, что опора на общеизвестный фольклорный мотив сама по себе не образует монопольного права, если вклад автора не выходит за пределы минимальной оригинальности.
Показательно, что суды отдельно подчеркнули: охраняется не идея и не общая концепция (в данном случае — ритмический детский распев и сюжет про «семью акул»), а конкретная творческая форма выражения. Если автор опирается на давний народный мотив, он получает защиту лишь в границах оригинальных добавлений — мелодических поворотов, гармонии, аранжировки, структуры текста — и только в той мере, в какой эти добавления не сводятся к тривиальным, типичным для жанра решениям.
Таким образом, ключевым стал тест «существенности изменения»: преобразования истца признаны недостаточными, чтобы оторвать композицию от фольклорной основы и превратить ее в самостоятельный объект авторского права. Это не отрицание труда автора, но напоминание о высоком пороге оригинальности, когда речь идет о переработке народного материала.
Решение Верховного суда отражает типичный для авторского права баланс. С одной стороны, закон стимулирует творчество и защищает индивидуальный вклад. С другой — оставляет в свободном пользовании общественное достояние, к которому относятся народные песни и лагерные распевы. Иначе культура рисковала бы «закостенеть»: любой удачный ход на базе фольклора мог бы оказаться заперт за авторским барьером.
Для индустрии это означает: при работе с традиционными мелодиями критично наращивать уникальность. Защиту получают элементы, демонстрирующие авторскую индивидуальность — нестандартная мелодическая линия, оригинальная гармоническая логика, характерная ритмика, свежая драматургия аранжировки, нетривиальный текст и его ритмико-звуковая организация. Простое полирование общеизвестной темы, ее сокращение или косметическая перестановка, как правило, не хватит для судебной защиты.
С практической точки зрения решение важно и для международных споров. Даже если потенциальное нарушение происходит в другой стране, суд будет смотреть на два вопроса: является ли спорный элемент общественным достоянием и достаточно ли проявлен оригинальный вклад. Тот факт, что обе композиции восходят к одному лагерному мотиву, стал в этом деле центральным: общие корни не дают преимущество ни одному из авторов, если их творческая прибавка невелика.
Многолетний характер тяжбы наглядно демонстрирует, как дорого обходятся подобные иски при слабой доказательной базе. Судебные издержки, переводческая и музыкальная экспертиза, временные затраты — все это может многократно превысить ожидаемую компенсацию. Авторам стоит трезво оценивать вероятность успеха: если уникальные элементы композиции трудно выделить и отделить от фольклорной основы, шанс на победу минимален.
Отдельного внимания заслуживает критерий «восприятия средним слушателем». Корейский суд прямо оперировал социальной нормой: могло ли общество признать спорную переработку самостоятельным произведением? Этот подход сближает правовой анализ с реальной музыкальной практикой: когда два трека воспринимаются как вариации на общеизвестную тему, а не как оригинальные работы, суды склонны отрицать монополию.
Что могло бы изменить исход? Обычно суды благосклоннее относятся к искам, где автор демонстрирует комплексную оригинальность: новая мелодическая тема поверх каркаса, необычные гармонические обороты, запоминающаяся форма, уникальные хук-линии и лирика с индивидуальным почерком. Тогда даже при опоре на фольклор появляется «ядро» охраны, отделимое от общего достояния.
Для продюсеров и музыкальных стартапов урок прост: если вы берете народный мотив, оформляйте его как полноценный авторский продукт. Документируйте творческий процесс, фиксируйте авторство на конкретных мелодических и текстовых решениях, готовьте нотные транскрипции, стемы и музыкальный анализ, позволяющие эксперту отделить охраняемое «зерно» от неохраняемой «шелухи». Это не гарантирует победу, но повышает шансы в любом юрисдикционном споре.
Наконец, культурный эффект решения в том, что оно подтверждает: глобальные хиты, рождённые на стыке фольклора и поп-индустрии, остаются в серой зоне лишь до тех пор, пока создатели не вносят очевидный творческий скачок. Там, где такого скачка нет, право предпочитает сохранить свободу вариаций, каверов и адаптаций, чтобы детские, лагерные и народные мотивы продолжали жить — в том числе в вирусных форматах.
Итог прост: суд не нашёл в версии американского автора достаточного объема оригинальности по сравнению с традиционным мотивом, общим для обеих песен. Иск отклонён, а прецедент стал ещё одним ориентиром для музыкантов, работающих с наследием устной традиции: опираясь на народное, создавайте по-настоящему своё. Тогда у творчества появится и художественная, и юридическая устойчивость.
