Аргентинцы идут на избирательные участки, и этот день для страны — не просто очередное голосование. Это плебисцит по поводу курса президента Хавьера Милея: сможет ли его радикально-либертарианский проект продолжить реформы и укрепить позиции, или ему укажут на пределы терпения общества и политической системы. На кону — не только персональный мандат Милея, но и архитектура власти в Конгрессе, от которой зависит судьба ключевых инициатив: от дерегуляции и приватизаций до изменения роли государства в экономике.
С момента прихода к власти Милей пообещал «сломать статус-кво» и развернул самую масштабную за десятилетия программу шоковой терапии. Речь о резком сокращении бюджетных расходов, ликвидации или урезании субсидий, широкой дерегуляции рынков, попытках упорядочить многослойную систему валютного контроля и перестройке трудового законодательства. Он представил страну как «заложницу корпоративизма», а государство — как «машину перераспределения в интересах немногих», предлагая вместо этого минимальное государство, свободный рынок и жесткую фискальную дисциплину.
Первым шагом стала резкая корректировка валютной политики и ужесточение бюджетного курса: обрезание дефицита, остановка некоторых трансфертов и пересмотр контрактов. Это сопровождалось скачком цен в первые месяцы реформ: инфляция и без того была одной из самых высоких в мире, а на фоне перестройки скакнула еще выше. Под давлением падала покупательная способность, росла бедность, а потребительский спрос замер. К середине следующего года темпы роста цен замедлялись, но общество оставалось расколотым: сторонники видели в этом признак «лечения», противники — цену, которую платят самые уязвимые.
На политическом фронте президент продвигал масштабный пакет законов о дерегуляции и приватизации активов, одновременно пытаясь переписать правила игры в отдельных отраслях — от энергетики и транспорта до телекоммуникаций. Часть инициатив прошла с правками после изнурительных торгов с губернаторами провинций и неполной поддержкой в нижней палате, часть натолкнулась на сопротивление в Сенате и в судах. Профсоюзы выводили людей на улицы, оспаривая реформы труда и сокращение субсидий, а бизнес, напротив, приветствовал снижение регуляторной нагрузки, рассчитывая на рост инвестиций.
Именно поэтому текущее голосование — проверка не только идеологии, но и управленческой способности. Милей пришел в политику как антисистемный кандидат и опирается на тонкую парламентскую коалицию. Итог голосования решит, получит ли он дополнительный ресурс в виде мест в Конгрессе, или будет вынужден строить более широкие и сложные альянсы с традиционными силами — перонистами, радикалами, либералами из PRO и региональными блоками.
Содержание бюллетеня напрямую связано с экономическим будущим. Если избиратели расширят пространство для маневра Милея, станет реальнее волна приватизаций, дальнейшее сокращение дотаций, углубление либерализации внешней торговли и попытки провести структурные изменения в пенсионной и налоговой системах. Подвешенным остается и вопрос о долгосрочной валютной стратегии: от идеи долларизации президент публично не отказался, называя ее конечной целью, хотя официальная повестка постепенно сместилась к стабилизации и очищению монетарной системы, чтобы «не доллары пришли вместо дисциплины, а дисциплина сделала возможными любые режимы».
Если же результат окажется сдерживающим, вероятна пауза или пересборка курса: приоритет получат адресные программы поддержки, постепенность в отмене субсидий и поэтапные реформы рынка труда. Такой сценарий не отменит стремление правительства к балансу бюджета, но внесет больше политического торга и компромиссов. В этом случае инвесторы будут внимательнее следить за способностью власти выполнять цели по дефициту, резервам и долговой нагрузке, а провинции — за тем, какой объем ресурсов останется у централизации.
Социальная ткань страны — еще один фактор. Резкое обрезание субсидий ударило по домохозяйствам с низкими доходами, выросли тарифы, переоценились базовые товары и услуги. Врачи и педагоги жаловались на потерю реальных доходов, транспортные компании — на сложность тарифной настройки, малый бизнес — на падение спроса. Правительство, в ответ, говорит о наведении порядка в хаосе бюджетных трансфертов, о наведении предсказуемости и восстановлении ценовых сигналов. Голосование покажет, какой набор аргументов сегодня ближе большинству.
Немаловажна и международная оптика. Милей стремится перезагрузить отношения с ключевыми партнерами, подчеркнув приверженность рыночным реформам и западному вектору, при этом сохраняя прагматизм в торговле с соседями и крупными покупателями аграрной продукции. Аргентина ищет приток капитала в энергетике, добыче лития, агросекторе и инфраструктуре; для этого критичны юридическая устойчивость и предсказуемость правил. Выборы — сигнал, насколько далеко страна готова зайти в либерализации, чтобы получить эти инвестиции.
Технически голосование затрагивает состав Конгресса: традиционно обновляется половина нижней палаты и часть Сената. От итогов зависит, сможет ли исполнительная власть собирать устойчивые большинство по ключевым реформам или ей придется вести переговоры по каждому пункту, сдавая позиции и разбивая проекты на более мелкие этапы. Для оппозиции это шанс превратить социальное недовольство в парламентские рычаги; для президентского лагеря — возможность конвертировать идеологическую поддержку в управляемость.
Среди избирателей прослеживаются три мотива. Первый — «дать времени работать»: терпеть боль, рассчитывая на скорый разворот инфляции и постепенное оживление. Второй — «остановить эксперименты»: опасение, что чрезмерная жесткость подорвет спрос и приведет к стагнации и росту бедности. Третий — «компромисс»: поддержать базовые цели стабилизации, но потребовать социальной подушки и поэтапности. Какая из этих логик возьмет верх, определит не только экономическую траекторию, но и тональность политического диалога в стране.
Есть и институциональный вызов: способность государства исполнять решения. Даже при расширенном мандате любые изменения будут упираться в эффективность ведомств, качество администрирования и устойчивость судебных решений. Для успеха дерегуляции недостаточно отменить правила — нужно заменить их работающими процедурами и цифровыми сервисами, чтобы бизнес и граждане чувствовали облегчение, а не пустоту. Это те «скучные» реформы, которые редко попадают в заголовки, но именно они превращают философию в практику.
Отдельная линия — отношения центра с провинциями. В Аргентине они традиционно сильны, контролируют значимые бюджеты и политические машины. Реформы перераспределения и урезания трансфертов создают трение с губернаторами, но без их поддержки невозможно реализовать изменения в образовании, здравоохранении и инфраструктуре. После выборов, каким бы ни был итог, стране понадобится новый пакт между Буэнос-Айресом и регионами — с прозрачными правилами, целевыми программами и понятным горизонтом финансирования.
Бизнес-сообщество воспринимает голосование как референдум по предсказуемости. Для структурных инвестиций нужны не только низкие налоги и слабая регуляция, но и правовая определенность, независимые регуляторы и долгосрочные контракты. Если мандат на реформы укрепится, от власти ждут ускорения в приватизациях и концессиях, но также — бережного отношения к институциям, чтобы реформы пережили политические циклы. Если мандат ослабнет, инвесторы предпочтут выжидать, концентрируясь на краткосрочных возможностях экспорта.
Для домохозяйств ближайшая повестка — доходы и цены. При любом исходе власти придется ускорять таргетированную социальную поддержку, настраивать тарифные сетки и расширять доступ к кредитованию для малого бизнеса. Смягчить переход помогут цифровизация госуслуг, сокращение бюрократии для ИП и стартапов, упрощение импорта оборудования и снятие барьеров для конкуренции в рознице и логистике. Эти практические шаги способны быстрее других вернуть ощущение нормальности.
И наконец, вопрос политической культуры. Милей пришел с языком разрыва, но управлять придется в логике договоров. Если результаты позволят, следующая фаза — переход от мобилизующей риторики к инженерии правил, где успех измеряется не громкостью заявлений, а количеством внедренных и работающих механизмов. Если нет — умение слушать и находить компромиссы станет ключевым ресурсом для сохранения курса на стабилизацию.
Какой бы ни оказалась явка и распределение мандатов, эта кампания уже изменила страну: она вынудила элиты говорить о несущих конструкциях экономики, о роли государства и о цене популизма. Голос избирателя укажет, готова ли Аргентина продолжать эксперимент в высоком темпе или предпочтет более степенный путь. А для Милея это — экзамен на способность превратить идеологию в устойчивую политику, принимаемую большинством и работоспособную в реальных институтах.
Что важно в ближайшие недели:
- Финансовые рынки: реакция на расклад сил и вероятность прохождения ключевых законопроектов.
- Динамика цен: удастся ли удержать тенденцию к снижению месячной инфляции без возврата к скрытым субсидиям.
- Диалог с регионами: перезапуск каналов координации и новый формат межбюджетных отношений.
- Социальные маркеры: занятость, реальные доходы, забастовочная активность и адресность помощи.
- Сигналы инвесторам: дорожные карты приватизаций, регуляторные реформы в энергетике, логистике и финсекторе.
Ответ на главный вопрос даст урна: является ли либертарианский проект Милея краткосрочным всплеском протестного запроса или новой нормой аргентинской политики на годы вперед.
