Вторая женщина выдвинула обвинения в сексуальных домогательствах против Карима Хана, главного прокурора Международного уголовного суда (МУС). По словам заявительницы, когда она работала с известным британским юристом на раннем этапе его карьеры, он допускал недопустимое поведение: добивался интимной близости, используя служебное положение, навязывал нежелательное внимание и оказывал давление. Эти утверждения были переданы комиссии, уже изучающей отдельную жалобу сотрудницы самого суда.
Карим Хан категорически отвергает обвинения, заявляя, что не совершал никаких действий, которые могли бы быть квалифицированы как сексуальные домогательства. На время разбирательства он временно отстранился от руководства прокурорским подразделением МУС, дожидаясь результатов проверки по первоначальной жалобе, поданной работницей суда через внутренние каналы.
О первой истории стало известно от двух информаторов, которые рассказали о пережитом другой женщиной. Сама она, по данным источников, не стала подавать формальную жалобу, поскольку не доверяла внутренним механизмам контроля и опасалась влияния, которым обладает Хан. Нежелание идти на официальный конфликт в столь асимметричной ситуации эксперты называют типичным для случаев, где очевиден перекос власти и статуса.
Новая заявительница утверждает, что сталкивалась с навязчивым поведением и «давлением к интиму», когда находилась в профессиональной зависимости от Хана. Хотя речь идет о событиях прежних лет, их описание добавляет эпизоды к уже изучаемому массиву свидетельств. Вопрос, который предстоит решить проверяющим органам, — носит ли поведение системный характер и были ли нарушены этические нормы и трудовое законодательство.
Проверку, как ожидается, ведут внутренние этические структуры суда совместно с независимыми экспертами. Для МУС, который предъявляет миру высокие стандарты правосудия, прозрачность процедуры и защита всех участников — ключ к сохранению институциональной легитимности. По завершении расследования результаты должны быть представлены с достаточной детализацией, чтобы исключить сомнения в беспристрастности.
На фоне разбирательства в адрес суда и его руководства звучат политические сигналы и попытки давления. Ранее Хан публично говорил, что ему рекомендовали не рассматривать дела, затрагивающие интересы западных союзников, и цитировал «высокопоставленного деятеля», заявлявшего, будто МУС «создан для Африки и таких, как Путин», но не для представителей Запада и их союзников. Эти слова иллюстрируют контекст, в котором суду приходится работать — между ожиданиями жертв тяжких преступлений и сопротивлением отдельных государств.
Европейские лидеры подчеркивают, что суд должен действовать без внешнего давления. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен отмечала: МУС призван привлекать к ответственности виновных в самых тяжких преступлениях и давать голос жертвам — и для этого он должен оставаться независимым. В то же время известны случаи попыток подорвать работу суда: от угроз сокращением поддержки до санкций против его должностных лиц.
Политическая турбулентность вокруг МУС не нова. В разное время звучали жесткие заявления в адрес суда, включая угрозы выхода из-под его юрисдикции и экономическое давление. На другом полюсе — правительства и международные структуры, призывающие уважать мандат суда и сотрудничать с ним. Это противоречие обнажает главную дилемму международной юстиции: как привлекать к ответственности сильных мира сего, не утратив независимости и доверия общества.
Параллельно МУС продолжает содержательную работу по ключевым делам. Суд выносил ордеры на арест лидеров «Талибана» за преследование женщин и девушек, добивался задержания фигурантов ливийских эпизодов военных преступлений, выносил приговоры лидерам вооруженных групп в Центральноафриканской Республике. Эти решения призваны опровергать утверждения о «выборочном правосудии», показывая глобальный охват и правовую последовательность.
Тем не менее внешние споры — от юридических баталий вокруг иммунитетов отдельных лидеров до критики ордеров на арест — усиливают напряжение вокруг прокуратуры МУС. В такой ситуации любые подозрения в злоупотреблениях со стороны руководства прокуратуры особенно чувствительны: они бьют по сердцевине доверия к институту, который сам призван расследовать насилие и злоупотребления властью.
Что будет дальше? Если обвинения подтвердятся, возможны дисциплинарные меры вплоть до отстранения и иных санкций в отношении Хана. Если нет — он сможет вернуться к исполнению обязанностей. В обоих случаях критично важно соблюсти принципы должной правовой процедуры: обеспечить безопасность заявительниц, не допустить ретравматизации, гарантировать право обвиняемого на защиту и публично изложить методологию проверки.
С точки зрения управления репутационными рисками для МУС оптимальным выглядит привлечение внешних независимых экспертов, максимальная прозрачность регламентов и четкие сроки. Это снижает риск интерпретаций о «крышевании своих», особенно учитывая, что одна из предполагаемых потерпевших ранее отказывалась идти в формальные структуры именно из-за недоверия внутреннему надзору.
Важно помнить и о правовой рамке: сексуальные домогательства в иерархически зависимых отношениях трактуются в международной практике как серьезное дисциплинарное нарушение, а при определенных обстоятельствах — как уголовно наказуемое деяние. Для международных организаций существуют детальные кодексы поведения, процедуры анонимной подачи жалоб и механизмы защиты информаторов. Их эффективное применение — не только вопрос справедливости, но и пример для национальных систем.
Отдельный пласт — коммуникация. Публика ждет ясности и фактов. Институции подобного уровня выигрывают, когда не ограничиваются формулой «без комментариев на время расследования», а хотя бы рамочно объясняют этапы проверки, критерии оценки доказательств и сроки принятия решений. Это помогает пресечь информационный шум и политические спекуляции.
Наконец, нынешний кейс — напоминание о человеческом измерении международного правосудия. Люди, которые приходят в эти структуры за справедливостью, должны знать, что их голос не затеряется, а сами работники — что их достоинство защищено независимо от должностей и регалий фигурантов. Для МУС и его руководства это испытание на зрелость и принципиальность: продемонстрировать, что стандарты, предъявляемые обвиняемым по всему миру, без скидок применимы и к тем, кто эти стандарты утверждает.
