Начальник Генштаба ЦАХАЛ, по данным израильских СМИ, поддержал заключение сделки по освобождению заложников на заседании кабинета, несмотря на отказ премьер-министра Биньямина Нетаньяху выносить вопрос на голосование. Военное руководство настаивает: «предложение на столе, и его нужно брать», — позиция, которая усиливает разрыв между приоритетами армии и политическим руководством в условиях затянувшегося конфликта и растущего общественного давления.
Напряжение усугубляется на фоне трагических известий: военные сообщили об обнаружении в Газе тела похищенного Илана Вейса. Эти сообщения усилили ощущение срочности — каждая потерянная неделя снижает шансы вернуть людей живыми. В армии подчёркивают, что главной целью кампании остаётся возвращение заложников. Этот тезис фактически противоречит сигналам со стороны кабинета, где доминируют заявления о необходимости продолжать военное давление как средство добиться более выгодных условий.
Политическая сцена тоже лихорадит. Премьер публично защищал решение об отставке главы контрразведки, объясняя это ответственностью за провалы в преддверии теракта 7 октября. Бывшие руководители разведсообщества, в свою очередь, подчёркивают: случившееся — не только «сбой информации», но и системный провал оценки угроз. За этой дискуссией скрывается борьба за контроль над нарративом и распределение ответственности в кризисный момент.
Обстановка общества далека от единства. На улицах проходят протесты с десятками задержаний, семьи заложников и их сторонники требуют немедленного соглашения, обвиняя власти в затягивании. Бывшие заложники предупреждают: ставка исключительно на силовой нажим может обернуться гибелью удерживаемых. В то же время в лагере сторонников продолжения операции без компромиссов звучит аргумент, что уступки укрепят вооружённые группировки и приведут к новым похищениям.
Напряжение выплёскивается и в символических жестах. Во время военной церемонии в Тель-Авиве премьер столкнулся с резким недовольством присутствующих после демонстрации фотографии семьи Шири Бибас — вопреки просьбам этого не делать. Для многих это стало знаком растущего разрыва между руководством и частью общества, прежде безусловно поддерживавшего кабинет в вопросах безопасности.
На международном контуре Израиль сталкивается с критикой и инцидентами, которые осложняют дипломатическое поле. Сообщалось о случаях «предупредительных выстрелов» в сторону дипломатов на Западном берегу и претензиях иностранных СМИ из‑за действий военных в зонах столкновений. Армия неоднократно отвергала сообщения о целенаправленных ударах по гражданским, подчёркивая, что действует в рамках правил ведения боевых действий и расследует спорные эпизоды. Тем не менее информационная война усиливает давление: каждая трагедия или ошибка мгновенно транслируется в мировое общественное мнение.
Внутри армии назревает кризис выгорания и морального напряжения. Публикуются данные о случаях суицида на службе, медики говорят об углубляющемся ментальном кризисе. Это отражает реальную цену затяжного конфликта для личного состава и резервистов, многие из которых находятся в состоянии непрерывной мобилизации. ВВС, по сообщениям, готовились к дисциплинарным мерам в отношении резервистов, выступивших с письмом в поддержку скорейшей сделки по заложникам, — ещё один знак, что линия разлома прошла и по военному сообществу.
Оперативная обстановка остаётся сложной: на Западном берегу продолжаются точечные операции против инфраструктуры боевиков, в Дженине и окрестностях регулярно сообщается об устранении полевых командиров. Одновременно звучат тревожные известия о судьбе нескольких заложников, включая иностранных граждан, которых могут считать погибшими. Военное командование признаёт: чем дольше затягивается переговорная пауза, тем выше риск трагических исходов.
Внутриполитическая ставка Нетаньяху — не выводить вопрос сделки на голосование в узком или полном составе кабинета — отражает опасение расколоть коалицию. Жёсткие партнёры видят в любой гуманитарной паузе и обмене «уступку под давлением», а умеренные настаивают, что гуманитарное окно и обмен — единственный путь спасти людей, не жертвуя стратегическими целями. На этом фоне поддержка сделки со стороны начальника Генштаба — шаг, меняющий СМС‑порядок: армия фактически артикулирует собственный приоритет, который может не совпадать с политическим.
Почему военные настаивают на соглашении сейчас? Во‑первых, с оперативной точки зрения «окно возможностей» для точечных спасательных миссий узкое: противник адаптируется, заложников перемещают, а риски «дружественного огня» растут. Во‑вторых, у сделки есть кумулятивный эффект для тыла: снижение общественного напряжения, возвращение части резервистов к семьям, перезапуск экономики. В‑третьих, гуманитарная пауза может быть использована для перегруппировки, логистики и корректировок планирования, что в длинной кампании не менее важно, чем ежедневный тактический успех.
Противники сделки настаивают, что уступка сейчас закрепит практику похищений как инструмент давления. Возражение военных на это двойное: цена человеческой жизни и стратегическая гибкость. Возвращение людей — моральный императив и обязательство государства, а восстановление манёвра и ротаций при паузе способно повысить эффективность операций после её завершения. В этом смысле разделение целей — не отказ от победы, а вопрос последовательности: сначала — люди, затем — продолжение давления, если переговорный трек не приводит к устойчивому результату.
Доверие общества к институтам безопасности переживает стресс‑тест. Публичные споры между действующими и бывшими силовиками о причинах провала 7 октября, кадровые решения и утечки только усиливают ощущение неопределённости. Чтобы восстановить легитимность, власти будут вынуждены либо представить ясную дорожную карту выхода — с измеримыми этапами по заложникам, безопасности и управлению рисками, — либо пойти на обновление «контракта» с общественностью через внеочередные политические шаги.
Сценарии на ближайшие недели складываются вокруг трёх осей. Первый: кабинет соглашается на ограниченную сделку с фазной передачей заложников и гуманитарной паузой; военные фиксируют оперативные достижения, общественная температура временно снижается. Второй: продолжение силового давления без соглашения; нарастают риски для заложников и международной изоляции, общественные протесты усиливаются. Третий: гибридная модель — точечные операции с параллельным закрытым переговорным треком, где армия будет выступать главным «адвокатом» гуманитарного результата.
Вне зависимости от выбранного курса, ключевая развилка уже обозначена: согласится ли политическое руководство дать зелёный свет предложению, которое военные считают «достаточно хорошим» в текущих условиях. Поддержка начальника Генштаба превращает это не в спор «мироедов и голубей», а в прагматический выбор между рисками сегодня и рисками завтра. И именно к этому выбору подталкивают новые трагические известия о судьбах заложников, усталость общества и суровая арифметика войны.
Если из него есть урок, то он в том, что «единство цели» — возвращение людей — должно вновь стать общим знаменателем для политиков, военных и граждан. Любая стратегия, которая игнорирует этот знаменатель, обречена увеличивать цену — в жизнях, доверии и безопасности.
